РФ усвоила урок: никаких переговоров с исламистами
Во время Второй чеченской войны российская армия совершила массу нарушений прав человека. Но столь «жесткий курс был оправдан, поскольку он предотвратил скатывание Чечни и Дагестана под контроль исламистов», пишет немецкий эксперт по истории России и Чечни Кристиан Остхольд на страницах немецкого журнала Focus.
Как считает автор, изначальная пассивность Москвы была основана на фатальном просчете — наивном суждении, что возможно интегрировать ваххабитов в качестве политической силы в процессе консолидации чеченского общества. И только тогда, когда исламисты под руководством Шамиля Басаева вторглись в Дагестан в августе 1999 года и объявили о создании там исламского халифата, Москве стали ясны последствия ее более раннего решения. Эта ошибка привела к осознанию того факта, что переговоры с террористами бессмысленны, поскольку их идеология подрывная по сути, говорится в статье.
Война в Дагестане возвратила Кремль к реальности, и ему пришлось «осознать, что его прежняя чеченская политика была полным провалом». «В свою очередь, после того как между 4 и 16 сентября в Москве, Волгодонске и Буйнакске произошли взрывы жилых домов, поменялись настроения и у россиян, относившихся к первой чеченской войне отрицательно», — продолжает эксперт. В результате 23 сентября президент Ельцин подписал президентский указ «О мерах по повышению эффективности контртеррористических операций на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации», и в тот же день российская армия начала массированные авиаудары по столице Чечни Грозному, а 30 сентября последовало наступление сухопутных войск.
В отличие от первой чеченской кампании, целью которой было заявлено «восстановление конституционного порядка», следующую Москва с самого начала позиционировала как борьбу с исламистским терроризмом, обращает внимание Остхольд.
Ради достижения максимально возможного контроля над территорией Чечни ее покрыли сетью военных блокпостов, а летом 2000 года Москва начала военные операции, ставшие известными как «зачистки»: российские войска и спецслужбы прочесывали практически каждый населенный пункт в поиске предполагаемых террористов и оружия и забирали при этом тысячи молодых мужчин, которые затем либо бесследно исчезали, либо обнаруживались в бесчисленных массовых захоронениях, говорится в статье.
Диссиденты, журналисты и правозащитники, такие как Анна Политковская и Наталья Эстемирова, осмеливались предавать огласке преступления, совершенные федеральными силами в отношении гражданского населения Чечни, и позже поплатились за это жизнью, напоминает автор.
«Но, хотя критиковать Москву за ее действия в Чечне довольно просто, нельзя отрицать и того, что только активная борьба с ваххабитами принесла решающий перелом и сделала возможным длительный мир, — констатирует автор. — К тому же, если поначалу жесткие действия силовиков обеспечили ваххабитам небольшой приток новых сил, которые в 2007 году основали «Эмират Северный Кавказ» и в последующие годы совершили целый ряд кровавых терактов в России, они все равно показали эффективность в долгосрочной перспективе».
Именно комбинация из политики «нулевой толерантности» и укрепления чеченского правительства во главе с Рамзаном Кадыровым прекратила кровопролитие и дала мир. «Но, как показывает хронология чеченского конфликта, Москве понадобились годы, чтобы понять, что воинствующий исламизм можно победить не уступками, а только решительной и беспощадной политикой», — подчеркивает эксперт.
«И, возможно, именно в этом заключается причина, по которой президент Путин отказывается вести переговоры с различными исламистскими группировками в сирийском конфликте. Недавний теракт в Брюсселе показал, что теперь и Европе предстоит вступить в подобный процесс обучения, в конце которого, надеюсь, придет осознание того, что исламизм представляет собой экзистенциальную угрозу нашему образу жизни и поэтому с ним необходимо бороться всеми средствами», — заключает Остхольд.